Тысяча и одна ночь сказки,
На тысячу вторую смерть.
Она строит свои глазки,
Но ей пора умереть.
Рассказы, которые были,
И сказки, которые есть.
Евнухи долго выли
И лелеяли свою месть.
Тысяча и один день прозы,
На тысяча второй смерть.
Завяли души ее розы,
Когда засвистела плеть.
Повесть накапана кровью,
Стихи начертались слезами.
Она захлебнулась любовью,
Что пошла вдруг ее глазами.
Тысяча и один закат мысли,
Но мысль ведь бессмертна, ура!
И кровь, как шотландское виски,
Что выпивают с утра.
Идеи забыты рассветом
Надгробия помнят веками.
Когда всех призвали к ответу
Боги были уже стариками.
Тысяча и одна осень жизни,
И всего лишь одна зима.
Чтобы сдохнуть во имя Отчизны
Нам не надо много ума.
И вердикт запечатан эпохой,
И топор закален в крови.
Раз мы жили одними вздохами
Значит жили во имя Любви.
На тысячу вторую смерть.
Она строит свои глазки,
Но ей пора умереть.
Рассказы, которые были,
И сказки, которые есть.
Евнухи долго выли
И лелеяли свою месть.
Тысяча и один день прозы,
На тысяча второй смерть.
Завяли души ее розы,
Когда засвистела плеть.
Повесть накапана кровью,
Стихи начертались слезами.
Она захлебнулась любовью,
Что пошла вдруг ее глазами.
Тысяча и один закат мысли,
Но мысль ведь бессмертна, ура!
И кровь, как шотландское виски,
Что выпивают с утра.
Идеи забыты рассветом
Надгробия помнят веками.
Когда всех призвали к ответу
Боги были уже стариками.
Тысяча и одна осень жизни,
И всего лишь одна зима.
Чтобы сдохнуть во имя Отчизны
Нам не надо много ума.
И вердикт запечатан эпохой,
И топор закален в крови.
Раз мы жили одними вздохами
Значит жили во имя Любви.